 |
Маленькая библиотека всезнайки |
|
Илья избавляет Царьград от Идолища
Едет Илья по чистому полю, о Святогоре печалится. Вдруг видит - идёт по степи калика перехожий, старичище Иванчище. - Здравствуй, старичище Иванчище, откуда бредёшь, куда путь держишь? - Здравствуй, Илюшенька, иду я, бреду из Царьграда, да нерадостно мне там гостилось, нерадостен я и домой иду. - А что же там в Царьграде не по-хорошему? - Ох, Илюшенька; всё в Царьграде не по-прежнему, не по-хорошему: и люди плачут, и милостыни не дают. Засел во дворце у князя царьградского великан - страшное Идолище, всем дворцом завладел - что хочет, то и делает. - Что же ты его клюкой не попотчевал? - А что я с ним сделаю? Он ростом больше двух саженей, сам толстый, как столетний дуб, нос у него - что локоть торчит. Испугался я Идолища поганого. - Эх, Иванчище, Иванчище! Силы у тебя вдвое против меня, а смелости и вполовину нет. Снимай-ка ты своё платье, разувай лапти-обтопочки, подавай свою шляпу пуховую да клюку свою горбатую: оденусь я каликою перехожею, чтобы не узнало Идолище поганое меня - Илью Муромца. Раздумался Иванчище, запечалился: - Никому бы не отдал я своё платье, Илюшенька. Вплетено в мои лапти-обтопочки по два дорогих камня. Они ночью осенней мне дорогу освещают. Да ведь сам не отдам - ты возьмёшь силою? - Возьму, да еще бока набью. Снял калика одежду стариковскую, разул свои лапотки, отдал Илье и шляпу пуховую, и клюку подорожную. Оделся Илья Муромец каликою и говорит: - Одевайся в моё платье богатырское, садись на Бурушку-Косматушку и жди меня у речки Смородиной. Посадил Илья калику на коня и привязал его к седлу двенадцатью подпругами. - А то мой Бурушка тебя враз стряхнёт, - сказал он калине перехожему. И пошёл Илья к Царьграду. Что ни шаг - Илья по версте отмер дает, скоро - наскоро пришёл в Царьград, подошёл к княжескому терему. Мать-земля под Ильёй дрожит, а слуги злого Идолища над ним подсмеиваются: - Эх ты, калика русская нищая! Экий невежа в Царьград пришёл. Наш Идолище двух сажен, а и то пройдет тихо по горенке, а ты стучишь - гремишь, топочешь. Ничего им Илья не сказал, подошёл к терему и запел по-каличьему: - Подай, князь, бедному калике милостыню! От Илюшиного голоса белокаменные палаты зашатались, стёкла посыпались, на столах напитки расплескались. Слышит князь царьградский, что это голос Ильи Муромца, - обрадовался, на Идолище не глядит, в окно посматривает. А великанище-Идолище кулака по столу стучит: - Голосисты калики русские! Я тебе, князь, велел на двор калик не пускать! Ты чего меня не слушаешь? Рассержусь - голову прочь оторву. А Илья зову не ждёт, прямо в терем идёт. На крыльцо взошёл - крыльцо расшаталось, по полу идет - половицы гнутся. Вошёл в терем, поклонился князю царьградскому, а Идолищу поганому поклона не клал. Сидит Идолище за столом, хамкает, по ковриге в рот запихивает, по ведру мёду сразу пьёт, князю царьградскому корки-объедки под стол мечет, а тот спину гнет, молчит, слезы льёт. Увидал Идолище Илью, раскричался, разгневался: - Ты откуда такой храбрый взялся? Разве ты не слыхал, что я не велел русским каликам милостыню давать? - Ничего не слыхал, Идолище, не к тебе я пришёл, а к хозяину - князю царьградскому. - Как ты смеешь со мной так разговаривать? Выхватил Идолище острый нож, метнул в Илью Муромца. А Илья не промах был - отмахнул нож шапкой греческой. Полетел нож в дверь, сшиб дверь с петель, вылетела дверь на двор да двенадцать слуг Идолища до смерти убила. Задрожал Идолище, а Илья ему и говорит: - Мне всегда батюшка наказывал: плати долги поскорей, тогда ещё дадут! Пустил он в Идолища шапкой греческой, ударился Идолище об стену, стену головой проломил, А Илья подбежал и стал его клюкой охаживать, приговаривать: - Не ходи по чужим домам, не обижай людей, найдутся и на тебя старшие? И убил Илья Идолище, отрубил ему голову Святогоровым мечом и слуг его вон из царства прогнал. Низко кланялись Илье люди царьградские: - Чем тебя благодарить, Илья Муромец, русский богатырь, что избавил нас от плена великого? Оставайся с нами в Царьграде жить. - Нет, друзья, я и так у вас замешкался; может, на родной Руси моя сила нужна. Нанесли ему люди царьградские серебра, и золота, и жемчуга, взял Илья только малую горсточку. - Это, - говорит, - мной заработано, а другое - нищей братии раздайте. Попрощался Илья и ушел из Царьграда домой на Русь. Около речки Смородиной увидал Илья Иванчища. Носит его Бурушка-Косматушка, о дубы бьет, о камни трёт. Вся одежда на Иванчище клоками висит, еле жив калика в седле сидит, - хорошо двенадцатью подпругами привязан. Отвязал его Илья, отдал его платье каличье. Стонет, охает Иванчище, а Илья ему приговаривает: - Вперёд наука тебе, Иванчище: силы у тебя вдвое против моей, а смелости вполовину нет. Не годится русскому богатырю от напасти бежать, друзей в беде покидать! Сел Илья на Бурушку и поехал к Киеву. А слава впереди него бежит. Как подъехал Илья к княжескому двору, встретили его князь с княгинею, встретили бояре и дружинники, принимали Илью с почётом, с ласкою. Подошёл к нему Алёша Попович: - Слава тебе, Илья Муромец. Ты прости меня, забудь мои речи глупые, ты прими меня к себе за младшего. Обнял его Илья Муромец: - Кто старое помянет, тому глаз вон. Будем вместе мы с тобой и с Добрыней на заставе стоять, родную Русь от врагов беречь! И пошёл у них пир горой. На том пиру Илью славили: честь и слава Илье Муромцу! 
|
|
