Жертвоприношение

Варяжский путь

Быстро бежит ладья русичей по вольным волнам днепровским.

- Эх-ма, сколь уж далеко отплыли от Великого Новгорода родимого, - вздыхает отрок Янь, сидящий на корме. - И от разбойников многожды отбивались, и на порогах страху натерпелись. Особенно зловещ Ненасытнецкий - того и гляди о скалу расшибет. Недаром на нем кости белеют людские - много, ох, много людишек расшиблось насмерть. Вот он каков, путь из варяг в греки.

- Не зря сказано предками: "Варяжский путь - о покое забудь", - молвил как бы про себя чернобородый удалец Семиус, управляясь с парусом.

- Ну, теперь все страхи позади, - оживился Янь. - Глядишь и в Царьграде вскоре окажемся. А правда ли, будто там стены крепостные - вышиною до небес, и одолеть Царьград никому не под силу?

Кормщик Малюта взглянул на отрока с хитрецою:

- Волков бояться - в лес не ходить. Эх, молодо-зелено! Кому-то и не под силу, а вот князь Олег Вещий многожды Царьград боем брал, и щит свой прибил на вратах оного града.

- Когда боем, когда хитростью, - подсказал удалец Семиус. - Однажды приплыл Олег к Царьграду с двумя тысячами ладей - а греки цепями пролив перекрыли. Тогда повелел князь поставить ладьи на колеса да поднять паруса - и посуху подступили к стенам. Греки тут же сдались на милость победителей.

- Ура! Скоро будем в Царьграде! Завалим все наши базары тамошним добром! - торжествовал отрок Янь, но Семиус его осадил:

- Не хвались перьями, жар-птицу не изловивши. Слыхал присловицу: "Кто в море не бывал, тот горя не видал". Как-то нас встретит царь морской, хозяин Понта Эвксинского, а по-нашему, Черного моря? Надо ему жертву принести.

- Да и Днепру, коего греки Борисфеном нарекли, - тоже петушка пожертвуем. Исполать ему, Славутичу сребробородому, не загубил на порогах. - Малюта переложил руль влево. - Видишь, Янь, остров Хортица показался? Там у священного дуба и вознесем хвалу нашим богам. Говорят, на ветвях сего древа обитает вещая птицедева. Но видеть ее и слышать дано небесами лишь тому, кому суждена долгая жизнь.

...Вокруг священного дуба Малюта, Янь и Синеус воткнули в землю стрелы - от нечистой силы. Кормщик поднял к солнцу черного петуха и провозгласил:

- Тебя восславляем, верховный владыка Понта Эвксинского, а по-нашему - Черного моря!

- Тебя восславляем, Днепр Славутич, батюшко! - подхватил удалец Синеус.

И сияли вокруг вольные волны днепровские. И сидела на ветвях священного дуба вещая птицедева, пела божественную песнь. Но видел и слышал ее только отрок Янь.

Жертвоприношение в глубокой древности было главным религиозным обрядом. При этом слове воображение рисует некое мрачное языческое капище, залитое кровью жертв - видимо, человеческих... Но это измышления излишне ретивых поборников христианства, которые старались во что бы то ни стало доказать пагубность старинной веры. Между тем имеются свидетельства путешественников, бывавших в славянских землях. Они уверяют, что человеческие жертвы приносили - и то лишь изредка, по случаю мора, войны, всенародной беды - только служители культа Чернобога, подобно тому, как сатанисты жертвуют кровь своему покровителю и по сей день. В подавляющем же большинстве случаев в жертву богам приносили животных - такой обычай велся по всему миру. В основном на алтарь возносились благоухания, пахучие травы, венки цветов (доживший до наших дней пример тому - венки, пускаемые по реке в ночь Ивана Купалы), вкусные яства. В огонь выливали кровь и жир. Мясо ели все присутствующие при обряде, ну а черепа животных надевали на колья, окружающие капище. Император Константин Багрянородный (X в.) рассказывает, что россы-славяне приносили в жертву своим богам хлеб, а относительно птиц некоторое время спорили: колоть их или отпустить на волю? О приношении богам быков повествует Прокопий Кессарийский, ну а арабский путешественник Масуди рассказывает о жертвоприношении проса - это был один из первых и любимых злаков в славянских землях. Ибн Фадлан уверяет, что славяне совершали возлияния на жертвище опьяняющим напитком - брагой (подобно тому, как наши древнейшие предки арии жертвовали богам сому). В сохранившихся песнопениях-молитвах (например, богине Ладе) упоминается только о цветах и птицах, приносимых в жертву этой богине, причем голуби жили в ее капищах целыми стаями. Поэтому можно смело уверять, что славянское язычество не признавало человеческих кровавых жертвоприношений.

Кстати сказать: даже и в других религиях, не столь миролюбивых, как славянские верования, жертвоприношение козла заменяло в ритуалах человеческие жертвы. Отсюда, между прочим, произошло выражение «козел отпущения»: ему отпускались все возложенные на него грехи человеческие. Славяне усерднее всего чествовали деревья - поэтому так много было священных рощ на Руси, они даже назывались Боголесьем, - и водяную стихию. В былинах Садко благодарит хлебом-солью Волгу, Илья Муромец - родную Оку. Непочтение к водяным божествам было чревато бедою. За насмешки над Морской Пучиной наказан смертью Васька Буслаевич. В старинной песне молодец подъезжает к реке Смородине и просит ее указать брод. Отвечала река девичьим голосом:

Я скажу тебе, быстра река, добрый молодец,
И про броды кониные,
Про мосточки калиновы,
Перевозы частые:
С брода конного я беру по добру коню,
С перевозу частого - по седелечку черкасскому,
C мосточка калинова - по удалому молодцу;
А тебя, безвременного молодца,
- Я и так пропущу.

Оказавшись на другом берегу, глупый молодец похваляется: «Сказали про реку Смородину - не пройти, не проехать через нее ни пешему, ни конному. А она-то хуже дождевой лужи!» И возмездие последовало неотвратимо: на возвратном пути потопила его река Смородина в своих глубоких омутах, приговаривая при этом: «Безвременный молодец! Не я топлю - топит тебя похвальба твоя!»;

Совершались также приношения домашним богам - это делал каждый хозяин со своей семьей. При возведении избы наши предки обычно закапывали под первый венец череп лошади, зарезанных петуха или курицу: не зря части избы до сих пор называются коньком и курицей. Изба при этом воспринималась живым существом: с «лицом» - фасадом, «очами» - окнами, «ртом» - дверью и т.д. До сих пор, оставляя на могилках в родительский день остатки нашей трапезы, мы следуем древнему обычаю - чествуем предков бескровной жертвой.

Вообще следует сказать, что с введением на Руси христианства (а происходило это не в один день и куда сложнее, чем принято считать!) мирные языческие жертвоприношения даже поощрялись церковью, ибо шли ей во благо. Первый теленок от коровы, куры, которые жертвовались ранее Перуну и Еелесу, первый сноп - Велесу и Поливку, меры проса и пшеницы, которые бросали в костер Сварожичу, повесма льна, мотки пряжи, горы хлебов и крашеных яиц (Дожъбогу), поминальные яства и приношения - все это несли отныне не в капища, а в церкви. И точно так же, как в честь Лады украшали ее священные деревья (обычно липы) вышивками, цветными лентами и дорогими ожерельями, начали украшать, увешивать убрусами и подзорами, ставить бумажные цветы к иконам Богоматери, на которую перешла народная любовь к прежней богине (так ли случайно, что иконы пишут именно на липовых досках?). Колядки на Рождество, Новый год и в Крещение - тоже следы прежних языческих жертвоприношений.

Владельцу сайта:
описание ситуации на странице www.1gb.ru/autolimit.